Валерий Николаевич Брайко
Председатель союза золотопромышленников Валерий Николаевич Брайко рассказывает об итогах работы отрасли в уходящем 2009 году и перспективах на будущее.
Беседу вел Станислав Бацюн.
В конце прошлого года, когда финансово-экономический кризис в России только разворачивался, в СМИ активно обсуждалась идея о том, что золотодобывающая промышленность станет своеобразным «островком благополучия в море бедствий» – оправдались ли, с вашей точки зрения, эти ожидания?
C моей точки зрения, эти ожидания оправдались, поскольку предприятия отрасли были лучше других отраслей подготовлены к кризису.
Был создан определенный задел по инвестициям, капитальному строительству, вводу новых золотодобывающих объектов, в первую очередь, в крупных компаниях («Полюс», «Полиметалл» и «Петропавловск»), которые были и остаются самодостаточными.
В итоге, несмотря на ухудшение климата в сфере кредитования, в этом году мы ожидаем очень серьезный объем добычи золота в России, порядка 183 тонн — это с ростом против прошлого года почти на 20 тонн, а с учетом вторичного и попутного золота, я думаю, мы достигнем уровня в 205 тонн.
В 2010 году также ожидается солидная прибавка, по предварительным прикидкам — тонн 10–12.
Кризис породил в нашем предпринимательском сообществе своеобразную «волну иждивенчества» – большинство крупных отечественных предприятий уже обратилось к государству за тем или иным видом помощи. Причем это касается как действительно серьезно пострадавших от кризиса предприятий, так и структур, стремящихся «списать на кризис» свои ошибки в области финансового менеджмента. Как вы относитесь к тенденции подобного рода? Стоят ли золотодобывающие предприятия в «очереди за финансовой помощью»?
К подобным тенденциям я отношусь резко негативно, поскольку покрывать издержки частного хозяйствования, неумелого выбора политики, управленческих технологий за счет денег налогоплательщиков — это несправедливо.
Однако это дело Правительства, возможно, у него есть какие-то объяснения тем серьезным инвестициям, которые были проведены в энергетику, металлургию и ряд других отраслей.
В золотодобывающей промышленности я просто не знаю подобных примеров.
Для отрасли сейчас очень важно эффективное частно-государственное партнерство.
Хотелось бы надеяться, что государство выполнит свои обязательства там, где оно пообещало нам это сделать. В первую очередь речь идет об инфраструктурных проектах, строительстве и реконструкции дорог, линий электропередач, объектов энергетики.
Необходимо отметить, что помощь государства при этом будет «возвратной», так как объекты, построенные на созданной инфраструктуре, в будущем увеличат поступления в казну в виде налогов. Важно понимать, что это не только поддержка производства, но и освоение новых территорий, таких, как Нежданинка или Тенькинский район Магаданской области, Майское на Чукотке, — это все непростые объекты, «белое безмолвие», как говорил известный американский писатель, на обещания государства очень большая надежда.
В последние месяцы отношение государства к проблемам золотодобывающей промышленности полярно менялось. Можно вспомнить и достаточно резкую фразу президента Медведева, сказанную около года тому назад, относительно «Полюса», и позитивные инициативы Правительства и Государственной Думы весны-лета этого года.
Если говорить о том высказывании Медведева, то я бы не стал смотреть на него, как на что-то фундаментальное и продуманное, своего рода оценку работы предприятий отрасли. Это была скорее оценка выступления руководителя «Полюса» Иванова без далеко идущих последствий.
Одновременно нельзя не сказать, что инициативы Правительства и Государственной Думы, выдвинутые летом этого года, получили сколько-нибудь существенное развитие. Поговорили и забыли.
В частности, на встрече Президента с предпринимателями осенью этого года, руководитель «Полиметалла» Несис высказал предложения по мерам государства для стимулирования геологоразведки на золото частными компаниями.
Президент дал поручение Правительству разработать комплекс мер по этому вопросу.
Нами с участием предприятий отрасли были подготовлены и переданы в МПР России конкретные предложения по данному поручению. Однако в переданных МПР России в Правительство предложениях большинство наших с предприятиями предложений учтены не были.
Валерий Николаевич, а как вы оцениваете инвестиционный климат в стране для золотодобывающей отрасли, существуют ли какие-то барьеры, которые не дают развиваться инвестициям в эту отрасль или все-таки государство с точки зрения правовых и административных рычагов что-то делает для развития?
Обстановка в этой области пока остается очень сложной. Получение лицензий весьма затруднено, особенно на те объекты, которых по той или иной причине нет в планах государства, там, где недропользователь хотел бы за свой счет, за свои деньги проводить геологоразведку.
Сегодня выстроена такая система, которая отбивает у недропользователя желание работать, разрушена действовавшая до 90 года система согласования проектов, упразднены соответствующие структуры в золотодобывающих регионах, уволены специалисты, с которыми работники добывающих предприятий привыкли работать.
Все вынесено на уровень Москвы, в Роснедра и в Министерство природных ресурсов, чуть ли не на уровень министра Трутнева, а там не то, чтобы сложно прийти на прием, доехать туда из золотодобывающих регионов сложно. Все согласующие организации обросли коммерческими фирмами, без захода в которые ничего не сделать. В итоге предприятие может около двух лет добывать золото без полного комплекта технической документации. Вот где простор для коррупции.
В рамках позитивных инициатив лета этого года была высказана идея о возрождении так называемого «вольноприносительства», то есть фактически о более широком доступе малого и микробизнеса в золотодобычу. Способен ли «вольный принос» как-то изменить ситуацию в отрасли, есть ли у него перспективы?
Вокруг «вольного приноса» в отрасли давно ведутся разговоры. С этой инициативой выступали ныне покойные губернаторы Красноярского края Лебедь и Магаданской области Цветков. Для отрасли эта инициатива мало что дает, максимум, что удастся легализовать таким образом это 2–5 тонн (1–2% от общей золотодобычи страны). Но эта инициатива имеет достаточно серьезный социальный эффект. Это особенно важно в отдаленных районах Крайнего Севера и Дальнего Востока, где в свое время существовали золотодобывающие предприятия, а потом они были ликвидированы. Новые предприятия туда уже не придут, поскольку ресурсы месторождений не столь значительные, а людей чем-то занять надо. Особенно это касается пенсионеров, которые, с одной стороны, не могут переехать, с другой — знают свою территорию и могут добыть небольшое количество золота собственным физическим трудом.
Главным противником этого закона являются правоохранительные органы, которые сегодня стоят на страже частных интересов в золотодобывающих регионах, находясь на полном государственном обеспечении.
Запрет «вольноприносительства» приводит только к криминализации отрасли. Золото в условиях рынка такой же товар, как любой другой, и ограничивать его добычу означает только «грабеж» бюджета.
Вот уже несколько лет в специализированной прессе обсуждается проблема рентабельности золотодобычи в условиях роста цен на товары и услуги, и в первую очередь на ГСМ. Проскальзывали сообщения о том, что предприятия вынуждены продавать технику, чтобы расплатиться с рабочими. Изменилась ли ситуация сейчас? Выгодно ли в России добывать золото?
Себестоимость выпуска продукции — это одна из самых больных проблем золотодобывающей отрасли. У нас сегодня есть разные предприятия, некоторые в долгах, некоторые неплатежеспособны, у некоторых рентабельность нулевая или минусовая (это касается в основном малых предприятий, которые занимаются разработкой россыпей) и есть высокорентабельные предприятия, все по-разному.
Однако проблема, которую Вы затронули, в целом по золотодобывающим регионам России стоит очень остро, и все вновь упирается в государственную поддержку. Сегодня в стране нет органа, который бы следил за тем, чтобы в стране развивалась добыча драгоценных металлов, именно за рентабельностью отрасли, за ее перспективами. До 2004 года эта контрольная функция существовала у Министерства Финансов России, теперь ее нет ни у одного министерства или ведомства страны.
А ведь это вопрос не только экономический или финансовый, это вопрос социальный, поскольку в отдаленных районах Чукотки, Якутии, Хабаровского края, Амурской и Иркутской областей часто нет других мест работы, кроме мелких и средних золотодобывающих артелей, работающих с россыпными месторождениями. И если они закрываются, естественно, возникает социальная напряженность.
Союз золотопромышленников делает все возможное, чтобы как-то скорректировать ситуацию, составляет со4 ответствующие отчеты, отправляет их в органы власти, публикует результаты исследований в прессе. Однако решить проблему пока не удается. Предприятия продолжают закрываться.
За последние 4 года около 200 пред4 приятий отрасли, добывавших по 500 кг золота и меньше, прекратили рабо4 ту. Потому что не хватило ресурсов, по4 тому что не смогли выплатить зарпла4 ту, не смогли купить солярку и т.д. и т.п.
Одной из важнейших проблем горной отрасли в целом и золотодобычи в частности, является проблема геологоразведки, ее финансовое, техническое и кадровое обеспечение. Как с этим сегодня обстоят дела? Участвует ли в решении этой проблемы государство? Если да, то как, если нет, то почему?
Государство финансирует поиск, оценку лишь на первичной стадии – локализации прогнозных ресурсов.
Если смотреть «строки в бюджете», то в последние годы там увеличились средства на геологоразведку. Но при этом частным собственникам необходимо вкладывать все больше дополнительных средств для того, чтобы открыть месторождения и довести их до «промышленного применения».
И здесь возникают все те же вопросы о сложности, забюрократизированности системы, получении всех согласований, разрешений и т.д. и т.п.
Немаловажную роль играет стоимость кредитных ресурсов, в первую очередь, как было сказано выше, для предприятий малого бизнеса, но если предприятие не может зарплату выплатить или солярку купить, ну о какой геологоразведке может идти речь. А это сотни предприятий, потому что таких крупных и экономически устойчивых предприятий у нас в России три десятка из 400. В связи с тем, что геологоразведка не ведется, теряются специалисты, найти сегодня квалифицированного, особенно молодого, геолога, маркшейдера, других специалистов горной специальности становится все труднее и труднее.
Заработная плата на золотодобывающих предприятиях, расположенных в труднодоступных районах Крайнего Севера и Дальнего Востока, сегодня составляет в среднем около 30 тысяч рублей, несмотря на то, что это, казалось бы, неплохо, в действительности это не так. Если в Магадан прилететь или в Певек, в Анадырь, такой зарплаты не хватит просто на самолет, и что же говорить, если ещё и семья в 3–5 человек. В этом плане привлекательность работы в отрасли в целом, и в отдаленных районах в особенности, по сравнению с советским периодом существенно снизилась. Если в 70-е – 80-е годы молодой специалист приходил в золотодобывающую отрасль, чего греха таить, и за деньгами тоже, то сегодня ему выгоднее остаться в Москве, даже не в банке или крупной компании, в мелкой торговой палатке выгоднее остаться. И зарплата больше, и комаров кормить в палатке не надо.
Сейчас все говорят о необходимости развития научно-технического прогресса, внедрения инновационных технологий, введения научных отделов на предприятиях. Внедряется ли что-либо в золотодобыче?
Эта работа ведется, и причем на серьезном уровне ведется, но с советским периодом сравнивать теперешнее положение дел все равно нельзя. Наука стала значительно слабее, даже не то чтобы слабее, светлых голов достаточно, внимание государства к науке в нашей сфере ничтожно.
Так, например, в Магадане, был Всесоюзный институт золота ВНИИ 1, там работало порядка 600 высококвалифицированных специалистов, сейчас де юрэ институт остался, но там, я не знаю, два десятка человек есть сейчас или нет.
Был проектный институт Дальстрой-проект, работало около 1000 человек, эти спецы проектировали дороги, дома, предприятия, горные работы, гидроэлектростанции, да все что угодно, весь Крайний Север пользовался его услугами. Сегодня там остались так называемые ГОТ — горно-обогатительные технологии, небольшая группа, может быть, 15, может быть, 20 человек.
Есть и позитивный опыт крупные предприятия уделяют большое внимание вопросам развития — и под это дело создаются рабочие места. Вот, например, «Полиметалл» сколотил в Петербурге крепкую команду, занимается и проектированием, и разработкой, и добычей, «Полюс» в Красноярске создал исследовательскую лаборат рию, собрал оставшихся специалистов ещё с советских времен. Вот план научно-технических работ нам прислали по «Матросову» (показал кипу бумаг на столе), работа ведется, и на нормальном уровне. Привлекаются силы из-за рубежа, с очень многими проектными конторами зарубежными сейчас наши золотодобытчики сотрудничают. В итоге технический уровень тех предприятий, которые в последнее время построены в России на Олимпиадинском месторождении в Красноярском крае, на «Куполе» (Чукотка), соответствует мировому уровню и, надеюсь, тенденция сохранится.
Какова ситуация с освоением рудных месторождений с незначительным содержанием золота?
Есть сейчас ряд проектов, наиболее серьезный — это проект по руднику имени Матросова, там произвели доразведку, пересчет запасов, содержание сейчас около 1,5 граммов на тонну, такие месторождения в России в больших объемах не разрабатывались. Сейчас ведется подготовка к освоению месторождения, по плану «Полюса», в 2013 году там должны быть первые 10 000 000 т руды переработаны и должно появиться первое золото.
Этим вопросом сегодня занимаются в первую очередь большие компании, которые имеют возможность вкладывать серьезные деньги на перспективу.
В отрасли вот уже несколько лет обсуждается проблема «Сухого Лога». Как бы вы распорядились судьбой крупнейшего месторождения страны?
Это, конечно, интересное месторождение, оно очень крупное и лучше качеством, чем на руднике им. Матросова, хотя находится в таких же примерно условиях. Нет дорог, нет энергетики, много-много всяких нет, это сложный очень проект, дорогостоящий, меньше 2 миллиардов долларов инвестиций оценок нет (хотя на самом деле у нас всегда из 2 получается минимум 4).
В идеале и финансово, и технологически, и за относительно короткие сроки освоить этот проект можно только при участии государства, т.е. как говорили выше, частно-государственное партнерство. Это север Иркутской области, та немногая инфраструктура, которая там есть — энергетика, дороги и др., создавалась при участии Полюс золота, а значит, и партнером государства по этому проекту лучше выступать ему. На «Сухом логе» планируют добывать примерно 40 тонн в год, если их удастся осуществить, Россия будет добывать 250 тон в год в ближайшие несколько лет. С другой стороны, без «Сухого лога» ни одна компания в России не умрет, есть другие объекты, которыми сегодня занимаются, если будут решаться вопросы геологоразведки, то и на перспективу это месторождение вполне может оставаться в государственном резерве.
С началом финансово-экономического кризиса золоту начали предрекать новые «вершины» на международном рынке. Ваш прогноз — преодолеет ли «желтый металл» отметку в 2000 долларов за унцию в будущем году?
Я думаю, что нет. Многие аналитики говорят, что средняя цена по 2010 году будет порядка 1150 долл. за унцию, и я с ними согласен. Кроме того, этот рост из-за высокой себестоимости добычи металла особенно обогатиться не дает, и к тому же он всегда сменяется падениями, и тогда предприятия попадают в очень сложное положение. Мы ещё помним 2000 год, когда цена на золото снизилась практически до 250 долларов за унцию, и вся золотодобывающая промышленность, почти вся, за исключением нескольких предприятий, была нерентабельной. Так что, если она будет 1150 долларов за унцию, это будет прекрасно.
В преддверии нового года принято говорить о перспективах на будущее, что бы вы хотели пожелать работникам отрасли и читателям нашего журнала в наступающем 2010 году?
Да чего можно пожелать. Меньше проблем, больше достижений. Всем привет, всем здоровья, всем фарта золотого.
Опубликовано в журнале «Золото и технологии», № 4 (7)/декабрь 2009 г.
В конце прошлого года, когда финансово-экономический кризис в России только разворачивался, в СМИ активно обсуждалась идея о том, что золотодобывающая промышленность станет своеобразным «островком благополучия в море бедствий» – оправдались ли, с вашей точки зрения, эти ожидания?
C моей точки зрения, эти ожидания оправдались, поскольку предприятия отрасли были лучше других отраслей подготовлены к кризису.
Был создан определенный задел по инвестициям, капитальному строительству, вводу новых золотодобывающих объектов, в первую очередь, в крупных компаниях («Полюс», «Полиметалл» и «Петропавловск»), которые были и остаются самодостаточными.
В итоге, несмотря на ухудшение климата в сфере кредитования, в этом году мы ожидаем очень серьезный объем добычи золота в России, порядка 183 тонн — это с ростом против прошлого года почти на 20 тонн, а с учетом вторичного и попутного золота, я думаю, мы достигнем уровня в 205 тонн.
В 2010 году также ожидается солидная прибавка, по предварительным прикидкам — тонн 10–12.
Кризис породил в нашем предпринимательском сообществе своеобразную «волну иждивенчества» – большинство крупных отечественных предприятий уже обратилось к государству за тем или иным видом помощи. Причем это касается как действительно серьезно пострадавших от кризиса предприятий, так и структур, стремящихся «списать на кризис» свои ошибки в области финансового менеджмента. Как вы относитесь к тенденции подобного рода? Стоят ли золотодобывающие предприятия в «очереди за финансовой помощью»?
К подобным тенденциям я отношусь резко негативно, поскольку покрывать издержки частного хозяйствования, неумелого выбора политики, управленческих технологий за счет денег налогоплательщиков — это несправедливо.
Однако это дело Правительства, возможно, у него есть какие-то объяснения тем серьезным инвестициям, которые были проведены в энергетику, металлургию и ряд других отраслей.
В золотодобывающей промышленности я просто не знаю подобных примеров.
Для отрасли сейчас очень важно эффективное частно-государственное партнерство.
Хотелось бы надеяться, что государство выполнит свои обязательства там, где оно пообещало нам это сделать. В первую очередь речь идет об инфраструктурных проектах, строительстве и реконструкции дорог, линий электропередач, объектов энергетики.
Необходимо отметить, что помощь государства при этом будет «возвратной», так как объекты, построенные на созданной инфраструктуре, в будущем увеличат поступления в казну в виде налогов. Важно понимать, что это не только поддержка производства, но и освоение новых территорий, таких, как Нежданинка или Тенькинский район Магаданской области, Майское на Чукотке, — это все непростые объекты, «белое безмолвие», как говорил известный американский писатель, на обещания государства очень большая надежда.
В последние месяцы отношение государства к проблемам золотодобывающей промышленности полярно менялось. Можно вспомнить и достаточно резкую фразу президента Медведева, сказанную около года тому назад, относительно «Полюса», и позитивные инициативы Правительства и Государственной Думы весны-лета этого года.
Если говорить о том высказывании Медведева, то я бы не стал смотреть на него, как на что-то фундаментальное и продуманное, своего рода оценку работы предприятий отрасли. Это была скорее оценка выступления руководителя «Полюса» Иванова без далеко идущих последствий.
Одновременно нельзя не сказать, что инициативы Правительства и Государственной Думы, выдвинутые летом этого года, получили сколько-нибудь существенное развитие. Поговорили и забыли.
В частности, на встрече Президента с предпринимателями осенью этого года, руководитель «Полиметалла» Несис высказал предложения по мерам государства для стимулирования геологоразведки на золото частными компаниями.
Президент дал поручение Правительству разработать комплекс мер по этому вопросу.
Нами с участием предприятий отрасли были подготовлены и переданы в МПР России конкретные предложения по данному поручению. Однако в переданных МПР России в Правительство предложениях большинство наших с предприятиями предложений учтены не были.
Валерий Николаевич, а как вы оцениваете инвестиционный климат в стране для золотодобывающей отрасли, существуют ли какие-то барьеры, которые не дают развиваться инвестициям в эту отрасль или все-таки государство с точки зрения правовых и административных рычагов что-то делает для развития?
Обстановка в этой области пока остается очень сложной. Получение лицензий весьма затруднено, особенно на те объекты, которых по той или иной причине нет в планах государства, там, где недропользователь хотел бы за свой счет, за свои деньги проводить геологоразведку.
Сегодня выстроена такая система, которая отбивает у недропользователя желание работать, разрушена действовавшая до 90 года система согласования проектов, упразднены соответствующие структуры в золотодобывающих регионах, уволены специалисты, с которыми работники добывающих предприятий привыкли работать.
Все вынесено на уровень Москвы, в Роснедра и в Министерство природных ресурсов, чуть ли не на уровень министра Трутнева, а там не то, чтобы сложно прийти на прием, доехать туда из золотодобывающих регионов сложно. Все согласующие организации обросли коммерческими фирмами, без захода в которые ничего не сделать. В итоге предприятие может около двух лет добывать золото без полного комплекта технической документации. Вот где простор для коррупции.
В рамках позитивных инициатив лета этого года была высказана идея о возрождении так называемого «вольноприносительства», то есть фактически о более широком доступе малого и микробизнеса в золотодобычу. Способен ли «вольный принос» как-то изменить ситуацию в отрасли, есть ли у него перспективы?
Вокруг «вольного приноса» в отрасли давно ведутся разговоры. С этой инициативой выступали ныне покойные губернаторы Красноярского края Лебедь и Магаданской области Цветков. Для отрасли эта инициатива мало что дает, максимум, что удастся легализовать таким образом это 2–5 тонн (1–2% от общей золотодобычи страны). Но эта инициатива имеет достаточно серьезный социальный эффект. Это особенно важно в отдаленных районах Крайнего Севера и Дальнего Востока, где в свое время существовали золотодобывающие предприятия, а потом они были ликвидированы. Новые предприятия туда уже не придут, поскольку ресурсы месторождений не столь значительные, а людей чем-то занять надо. Особенно это касается пенсионеров, которые, с одной стороны, не могут переехать, с другой — знают свою территорию и могут добыть небольшое количество золота собственным физическим трудом.
Главным противником этого закона являются правоохранительные органы, которые сегодня стоят на страже частных интересов в золотодобывающих регионах, находясь на полном государственном обеспечении.
Запрет «вольноприносительства» приводит только к криминализации отрасли. Золото в условиях рынка такой же товар, как любой другой, и ограничивать его добычу означает только «грабеж» бюджета.
Вот уже несколько лет в специализированной прессе обсуждается проблема рентабельности золотодобычи в условиях роста цен на товары и услуги, и в первую очередь на ГСМ. Проскальзывали сообщения о том, что предприятия вынуждены продавать технику, чтобы расплатиться с рабочими. Изменилась ли ситуация сейчас? Выгодно ли в России добывать золото?
Себестоимость выпуска продукции — это одна из самых больных проблем золотодобывающей отрасли. У нас сегодня есть разные предприятия, некоторые в долгах, некоторые неплатежеспособны, у некоторых рентабельность нулевая или минусовая (это касается в основном малых предприятий, которые занимаются разработкой россыпей) и есть высокорентабельные предприятия, все по-разному.
Однако проблема, которую Вы затронули, в целом по золотодобывающим регионам России стоит очень остро, и все вновь упирается в государственную поддержку. Сегодня в стране нет органа, который бы следил за тем, чтобы в стране развивалась добыча драгоценных металлов, именно за рентабельностью отрасли, за ее перспективами. До 2004 года эта контрольная функция существовала у Министерства Финансов России, теперь ее нет ни у одного министерства или ведомства страны.
А ведь это вопрос не только экономический или финансовый, это вопрос социальный, поскольку в отдаленных районах Чукотки, Якутии, Хабаровского края, Амурской и Иркутской областей часто нет других мест работы, кроме мелких и средних золотодобывающих артелей, работающих с россыпными месторождениями. И если они закрываются, естественно, возникает социальная напряженность.
Союз золотопромышленников делает все возможное, чтобы как-то скорректировать ситуацию, составляет со4 ответствующие отчеты, отправляет их в органы власти, публикует результаты исследований в прессе. Однако решить проблему пока не удается. Предприятия продолжают закрываться.
За последние 4 года около 200 пред4 приятий отрасли, добывавших по 500 кг золота и меньше, прекратили рабо4 ту. Потому что не хватило ресурсов, по4 тому что не смогли выплатить зарпла4 ту, не смогли купить солярку и т.д. и т.п.
Одной из важнейших проблем горной отрасли в целом и золотодобычи в частности, является проблема геологоразведки, ее финансовое, техническое и кадровое обеспечение. Как с этим сегодня обстоят дела? Участвует ли в решении этой проблемы государство? Если да, то как, если нет, то почему?
Государство финансирует поиск, оценку лишь на первичной стадии – локализации прогнозных ресурсов.
Если смотреть «строки в бюджете», то в последние годы там увеличились средства на геологоразведку. Но при этом частным собственникам необходимо вкладывать все больше дополнительных средств для того, чтобы открыть месторождения и довести их до «промышленного применения».
И здесь возникают все те же вопросы о сложности, забюрократизированности системы, получении всех согласований, разрешений и т.д. и т.п.
Немаловажную роль играет стоимость кредитных ресурсов, в первую очередь, как было сказано выше, для предприятий малого бизнеса, но если предприятие не может зарплату выплатить или солярку купить, ну о какой геологоразведке может идти речь. А это сотни предприятий, потому что таких крупных и экономически устойчивых предприятий у нас в России три десятка из 400. В связи с тем, что геологоразведка не ведется, теряются специалисты, найти сегодня квалифицированного, особенно молодого, геолога, маркшейдера, других специалистов горной специальности становится все труднее и труднее.
Заработная плата на золотодобывающих предприятиях, расположенных в труднодоступных районах Крайнего Севера и Дальнего Востока, сегодня составляет в среднем около 30 тысяч рублей, несмотря на то, что это, казалось бы, неплохо, в действительности это не так. Если в Магадан прилететь или в Певек, в Анадырь, такой зарплаты не хватит просто на самолет, и что же говорить, если ещё и семья в 3–5 человек. В этом плане привлекательность работы в отрасли в целом, и в отдаленных районах в особенности, по сравнению с советским периодом существенно снизилась. Если в 70-е – 80-е годы молодой специалист приходил в золотодобывающую отрасль, чего греха таить, и за деньгами тоже, то сегодня ему выгоднее остаться в Москве, даже не в банке или крупной компании, в мелкой торговой палатке выгоднее остаться. И зарплата больше, и комаров кормить в палатке не надо.
Сейчас все говорят о необходимости развития научно-технического прогресса, внедрения инновационных технологий, введения научных отделов на предприятиях. Внедряется ли что-либо в золотодобыче?
Эта работа ведется, и причем на серьезном уровне ведется, но с советским периодом сравнивать теперешнее положение дел все равно нельзя. Наука стала значительно слабее, даже не то чтобы слабее, светлых голов достаточно, внимание государства к науке в нашей сфере ничтожно.
Так, например, в Магадане, был Всесоюзный институт золота ВНИИ 1, там работало порядка 600 высококвалифицированных специалистов, сейчас де юрэ институт остался, но там, я не знаю, два десятка человек есть сейчас или нет.
Был проектный институт Дальстрой-проект, работало около 1000 человек, эти спецы проектировали дороги, дома, предприятия, горные работы, гидроэлектростанции, да все что угодно, весь Крайний Север пользовался его услугами. Сегодня там остались так называемые ГОТ — горно-обогатительные технологии, небольшая группа, может быть, 15, может быть, 20 человек.
Есть и позитивный опыт крупные предприятия уделяют большое внимание вопросам развития — и под это дело создаются рабочие места. Вот, например, «Полиметалл» сколотил в Петербурге крепкую команду, занимается и проектированием, и разработкой, и добычей, «Полюс» в Красноярске создал исследовательскую лаборат рию, собрал оставшихся специалистов ещё с советских времен. Вот план научно-технических работ нам прислали по «Матросову» (показал кипу бумаг на столе), работа ведется, и на нормальном уровне. Привлекаются силы из-за рубежа, с очень многими проектными конторами зарубежными сейчас наши золотодобытчики сотрудничают. В итоге технический уровень тех предприятий, которые в последнее время построены в России на Олимпиадинском месторождении в Красноярском крае, на «Куполе» (Чукотка), соответствует мировому уровню и, надеюсь, тенденция сохранится.
Какова ситуация с освоением рудных месторождений с незначительным содержанием золота?
Есть сейчас ряд проектов, наиболее серьезный — это проект по руднику имени Матросова, там произвели доразведку, пересчет запасов, содержание сейчас около 1,5 граммов на тонну, такие месторождения в России в больших объемах не разрабатывались. Сейчас ведется подготовка к освоению месторождения, по плану «Полюса», в 2013 году там должны быть первые 10 000 000 т руды переработаны и должно появиться первое золото.
Этим вопросом сегодня занимаются в первую очередь большие компании, которые имеют возможность вкладывать серьезные деньги на перспективу.
В отрасли вот уже несколько лет обсуждается проблема «Сухого Лога». Как бы вы распорядились судьбой крупнейшего месторождения страны?
Это, конечно, интересное месторождение, оно очень крупное и лучше качеством, чем на руднике им. Матросова, хотя находится в таких же примерно условиях. Нет дорог, нет энергетики, много-много всяких нет, это сложный очень проект, дорогостоящий, меньше 2 миллиардов долларов инвестиций оценок нет (хотя на самом деле у нас всегда из 2 получается минимум 4).
В идеале и финансово, и технологически, и за относительно короткие сроки освоить этот проект можно только при участии государства, т.е. как говорили выше, частно-государственное партнерство. Это север Иркутской области, та немногая инфраструктура, которая там есть — энергетика, дороги и др., создавалась при участии Полюс золота, а значит, и партнером государства по этому проекту лучше выступать ему. На «Сухом логе» планируют добывать примерно 40 тонн в год, если их удастся осуществить, Россия будет добывать 250 тон в год в ближайшие несколько лет. С другой стороны, без «Сухого лога» ни одна компания в России не умрет, есть другие объекты, которыми сегодня занимаются, если будут решаться вопросы геологоразведки, то и на перспективу это месторождение вполне может оставаться в государственном резерве.
С началом финансово-экономического кризиса золоту начали предрекать новые «вершины» на международном рынке. Ваш прогноз — преодолеет ли «желтый металл» отметку в 2000 долларов за унцию в будущем году?
Я думаю, что нет. Многие аналитики говорят, что средняя цена по 2010 году будет порядка 1150 долл. за унцию, и я с ними согласен. Кроме того, этот рост из-за высокой себестоимости добычи металла особенно обогатиться не дает, и к тому же он всегда сменяется падениями, и тогда предприятия попадают в очень сложное положение. Мы ещё помним 2000 год, когда цена на золото снизилась практически до 250 долларов за унцию, и вся золотодобывающая промышленность, почти вся, за исключением нескольких предприятий, была нерентабельной. Так что, если она будет 1150 долларов за унцию, это будет прекрасно.
В преддверии нового года принято говорить о перспективах на будущее, что бы вы хотели пожелать работникам отрасли и читателям нашего журнала в наступающем 2010 году?
Да чего можно пожелать. Меньше проблем, больше достижений. Всем привет, всем здоровья, всем фарта золотого.
Опубликовано в журнале «Золото и технологии», № 4 (7)/декабрь 2009 г.
ЕЩЁ ИЗ ЭТОГО РАЗДЕЛА
