Инвесторы и инвестиции — опыт прошедших двадцати лет
С.Г. Кашуба - председатель Союза золотопромышленников России.
М.И. Лесков - член Совета Союза золотопромышленников России.
А.Н. Лопатников - управляющий директор American Appraisal.Практически с самого начала «великой рецессии» в конце 2007 года международные инвесторы и аналитики начали спор относительно долгосрочных перспектив и инвестиционной привлекательности горнодобывающей отрасли вообще, и сектора золотодобычи в частности.
Число оптимистов стало снижаться после начала коррекции стоимости акций золотодобывающих компаний, начавшейся в 2011 году. Чувствительный удар по инвестиционной привлекательности отрасли был нанесен резким падением цены на золото в 2013 году, после чего компании обреченно приняли новые долгосрочные ориентиры цены на золото.
Одновременное с коррекцией цен на золото и акций золотодобывающих предприятий, инвесторы стали переоценивать риски вложения в развивающиеся рынки, что только усилило негативный эффект для российских компаний. Осложнение геополитической ситуации и замедление экономики Китая ограничили и без того небогатые возможности поиска источников финансирования для новых проектов, завершив картину под названием «perfect storm». Отрасль, которую непрофильные инвесторы, стали массово покидать еще 2008–2011 гг., стала впадать в оцепенение, когда даже профильные инвесторы прибывают в состоянии «глубокой задумчивости» относительно инвестиционных перспектив добычи золота.
В периоды максимальной неопределенности полезно отойти от сиюминутных новостей рынка и расширить горизонт для анализа — «чем дальше назад посмотришь, тем дальше вперед сможешь заглянуть». Ниже мы попробуем проиллюстрировать то, чем опыт российской золотодобывающей промышленности, накопленный за предыдущие 20 лет, может оказаться полезен для понимания сложившейся в отрасли ситуации и ее возможных среднесрочных инвестиционных перспектив.
Краткая справка о состояний золотодобывающей промышленности России в начале 1990-х позволяет лучше понять сегодняшнее состояние отрасли. Как выглядела отрасль тогда и какими казались её инвестиционные перспективы?
Несколько фактов. Единственным покупателем драгметаллов в стране до середины 1990-х был Гохран. Бюджетные проблемы приводили к тому, что рассчитаться своевременно за полученное им золото, Гохран не мог, задерживая оплату в некоторых случаях на год или даже более. В то же самое время министерство по налогам и сборам, штрафовало золотодобывающие предприятия за неуплату аванса по налогу на прибыль, исходя из действовавшей тогда ставки превышавшей 140% годовых в рублях.
Рис. 1. Цена на золото (среднее за год) 1975–2001, US$/унция.
Государственное управление отраслью, сначала через Главалмаззолото, а затем через Комдрагмет, быстро ослабевало и предприятия неожиданно получали самостоятельность, выливавшуюся в то, что они оставались один на один со всеми проблемами, число которых только нарастало. В этой ситуации крупные производственные объединения, составлявшие основу отрасли начали распадаться, предоставляя такую же «самостоятельность», входившим в объединения крупным ГОКам и Приискам, которые так же сокращали деятельность и отпускали в свободное плавание входившие в их состав отдельные предприятия.
Лицензии на новые объекты не выдавались — механизм их выдачи еще только создавался. Крупные компании работали на доставшихся им с советского времени площадях.
Артели старателей в большинстве своем работали на подряде у крупных госпредприятий, сдавая им весь добытый метал по ценам ниже тех, что действовали между госпредприятиями и Гохраном. Как результат — проблемы с расчетами для них только усугублялись. В исключительных случаях артели могли получить доступ к самостоятельным объектам, которые, как правило, отличались недоразведанностью, находились далеко от какой-либо инфраструктуры и обычно представляли собой сравнительно некрупные технологически сложные месторождения.
Государственное финансирование, после быстро закончившейся программы «золотого вексельного кредитования», практически отсутствовало. Коммерческие банки, даже «крупные» по тогдашним меркам, не располагали доступом к серьезным средствам, поэтому были способны обеспечить лишь краткосрочное финансирование на ограниченные суммы на очень жестких условиях — с большими залогами и под очень большие проценты.
Общий объем годовой добычи колебался год от года при общем нисходящем тренде (продолжавшемся вплоть до 1998 г.). Добыча золота снизилась с более 160 т/год до чуть более 100 т/год за 7 лет с 1992 до 1998 г. Доля россыпного золота в общем объеме составляла примерно 80%.
Крупными предприятиями считались те, кто добывал 2–3 т золота в год. Самый крупный рудник первой половины 1990-х, Куранахский рудник ГК «Алданзолото», добывал и перерабатывал около 4 млн.т руды в год, сильно отрываясь по масштабам от следовавших за ним по размерам рудников, объем добычи которых не превышал 500–700 тыс.т руды в год.
Большинство действовавших тогда крупных рудных производств (Кочкарь, Березовский, Коммунар и др.), как и более половины крупных приисков, было создано либо до революции, либо в период со второй половины 1930х до конца 1950х годов.
Многие предприятия прошли реконструкцию во второй половине 1970-х — в начале 1980-х годов. В результате этого на смену ручному труду массово пришла пневматика и гидравлика, на добыче руды появилась самоходная техника, на золотоизвлекательных фабриках появилось самоизмельчение, цианирование и сорбция пришли на смену амальгамации, перевооружились россыпные производства, оснастившиеся крупной землеройной (импортной) техникой.
К середине 1990-х это зарубежное оборудование все еще было в диковинку, а потенциал проведенного перевооружения был близок к исчерпанию. При этом масштаб производств оставался сравнительно небольшим, а сами производства — излишне многочислеными и перегруженными проблемами так называемых «градообразующих предприятий».
Рис. 2. Цена на золото (среднее за год) 2001-2013, US$/унция.
По сочетанию этих причин, «кондиционными» для открытой добычи обычно считались руды с содержанием выше 5 г/т. При подземной добыче даже технологически простые руды с содержанием ниже 10 г/т, считались «бедными», а проекты по их отработке — «рисковыми».
В этот период стали массово организовываться СП с иностранными компаниями, включая крупные и известные, такие как Placer Dome или Rio Tinto. Они базировались на сырье как раз таких «рисковых» и находящихся в «госрезерве» объектов, но из-за многочисленных организационных сложностей часто не могли начать реальную операционную деятельность. Rio Tinto (в те времена называвшееся RTZ) создало СП с «Южуралзолотом» (часть бывшего советского ПО «Южуралзолото» и предшественник нынешнего ЮГК), но так и не смогло начать освоение Светлинского месторождения. Cyprus Amax, имевшее к тому времени определенный успех в развитии совместно с российским «Геометаллом» проекта Кубака в Магаданской области, не смогло приступить к освоению Воронцовского месторождения и вышло из этого проекта. Впоследствии в этот проект вошел «Полиметалл». Homestake организовал с российскими партнерами СП Zoloto Mining, которое пять лет спустя было переименовано в Peter Hambro Mining, но также не нашел средств и сил для начала освоения Покровского месторождения. Kinross не смог в те годы приступить к началу добычи на Агинском месторождении, среднее содержание золота в рудах которого было тогда более 35 г/т.
Таких примеров — с канадскими, австралийскими, американскими и южно-африканскими партнерами — было множество. Важно заметить, что «неуспех» первой волны инвестиций западных компаний (имея в виду недостижение партнерами по СП поставленных целей) в начале 1990-х заложил основу для освоения большинства из тех месторождений, которые были базой для первых СП. Отработку месторождений впоследствии начали компании с другими названиями, но во многом с тем же самым профессиональным и производственным персоналом.
Важность для отрасли этой первой инвестиционной волны, которую по принадлежности большинства компаний-инвесторов часто называют «канадской», еще требует осмысления и оценки. Эти инвестиции заложили основу для последующего развития отрасли и успеха проектов новой волны — которую можно назвать «британской», по месту регистрации и листинга многих из участвовавших в ней компаний.
Результатом этих двух инвестиционных волн стал рост золотодобычи в России в два с половиной раза за неполные пятнадцать лет, при этом структура отрасли претерпела радикальные изменения — сегодня более 65% в общем объеме годовой добычи в России составляет рудное золото, которое добывают по-настоящему крупные компании, большинство которых — отечественные.
Накопленный тогда опыт привлечения финансирования и организации крупных производств для обеспечения максимальной доходности капитала акционеров, очень пригодился, когда в конце 1990-х началось общее снижение интереса международных инвесторов к сектору золота, только усилившееся после «скандала Bre-X», российского «августовского дефолта» 1998 г., снижения цен на золото до исторических минимумов весной 2001, когда цена унции золота лишь немного превышала 250 долларов.
Еще одним важным итогом первых инвестиционных волн стал приход в отрасль на рубеже 1990-х и 2000-х капитала российских финансовых и индустриальных инвесторов. Следом за крупными иностранными компаниями стали активнее приходить небольшие, но значительно более активные зарубежные инвесторы, так называемые «юниорные компании». Именно они стали основой для СП на довольно крупных проектах — так силами Celtic Resources появилась «Южно-Верхоянская компания» на месторождении Нежданинское (сейчас принадлежит Polyus Gold), деятельность Koryak Mining Company позволила начать развитие проекта на месторождении Аметистовое (позднее приобретенное «Коряк-геолдобычей», которая в свою очередь затем вошла в группу «Ренова»). Начатый компанией Bema Gold проект Купол вместе с активами компании и строящимися объектами рудника вошел в состав Kinross Gold. Расцвет проектов третьей волны пришелся на 2004–2007 г.г., но до сих пор появляются новые примеры.
Важным итогом двадцати лет развития отрасли стало понимание важности привлечения инвестиций и «интернациональности» капитала, который объективно невозможно делить по географическому принципу: средства привлекавшиеся в российские проекты через размещение акций в Торонто или Лондоне могли быть деньгами инвесторов почти со всей планеты – от Китая и других стран Юго-Восточной Азии до Латинской и Северной Америки и до стран СНГ, включая саму же Россию, средства инвесторов из которой, приобретавших размещенные на зарубежных площадках акции, попадали обратно через Лондон и Торонто как «иностранные инвестиции».
Сегодня на российских месторождениях массово применяются современная техника всех мировых брендов для добычи и рудоподготовки, центробежная концентрация, и оборудование интенсивного цианирования. Системы ультратонкого помола, биоокисление и автоклавные процессы успешно действуют и распространяются по предприятиям России, как и нашедшее широкое применение кучное выщелачивание и иные геотехнологические процессы.
Успешное соединение международного финансового капитала с природным и людским капиталом регионов России обеспечили значительный рост капитализации компаний отрасли. При этом инвестирование и освоение горных предприятий — это длительный, никогда не прекращающийся процесс взаимного обогащения и обучения. Учатся не только российские компании и их сотрудники, наши зарубежные партнеры тоже перенимают многое из того, что поначалу казалось им неприемлемым: от параллельного выполнения стадий, обычно следующих чередой друг за другом, до необходимости больше опираться на знания и опыт местных специалистов.
Рис. 3. Добыча золота 1996–2012 гг.
Знание того, «как было», должно в первую очередь обратить внимание золотодобывающих компаний, их инвесторов и регуляторов отрасли на следующее.
У отрасли длительный инвестиционный цикл — это означает, что создание стоимости в ней процесс долгий, требующий финансовой стабильности, терпения инвесторов, знаний и помощи регуляторов и региональных властей, заинтересованных в развитии своих регионов.
Глобальной и конкурентной отрасли необходимо современное и эффективное регулирование— эти вопросы во многом являются общими для сферы драгоценных металлов (ДМ) и для иных твердых полезных ископаемых (ТПИ) — существующее законодательство, как и регулирование на его основе, построено на одинаковых подходах для ДМ/ТПИ и для углеводородного сырья (жидких и газообразных углеводородов, УВС), а также для запасов подземных вод (ПВ). Совершенно очевидно, что необходимо, наконец, с должным учетом специфики каждого из типов полезных ископаемых (ТПИ, УВС, ПВ), по-разному подходя к принципам учета запасов и ресурсов в каждом из этих типов, на различных принципах строить регулирование в каждой из сфер. Международный опыт, в большинстве случаев следующий именно такому подходу, было бы важно изучить более детально и более качественно адаптировать к нашей практике. Тут следует также сказать, что при всех декларациях о «снижении административных барьеров», «содействии росту инвестиционной привлекательности» и пр., действия (а чаще бездействие) органов власти и управления пока фактически направлены в противоположном направлении: постоянно возникают все новые виды отчетности и согласований, получение их все более усложняется и становится дороже и дольше, во всех них существенную роль играет личностный компонент, вносимый принимающей решение персоной, не несущей какой-то ответственности, сопоставимой с последствиями принимаемого (или упорно не принимаемого) ею решения. Движение в направлении нахождения решения могло бы быть получено путем более пристального изучения принципов квалификации и дисквалификации профессиональных кадров в аналогичной сфере в мировой практике и в приложении этих принципов к нашим условиям для исключения попадания непрофессионалов или специалистов неподобающей квалификации в систему решения узкоспециальных вопросов для большого числа компаний.
Поддержка инвесторов, особенно в развитии ГРР ранних стадий. Здесь имеются и технические, и организационные вопросы, требующие совместного с нашими зарубежными коллегами «мозгового штурма» в поисках оптимальных решений. Этот вопрос представляется для текущей ситуации одним из самых значимых вследствие стремительного выбытия эффективной части ресурсной базы из-за ускоренной ее отработки в последнее время, и результат решения этого вопроса самым существенным образом скажется на дальнейшем положении российской золотодобычи.
Создание инфраструктуры рынка. Инфраструктура рынка — это как дороги. Чем больше дорог, тем больше автомобилей по ним ездят, тем больше пассажиров и товаров в них перемещается. Рынку золотодобывающих компаний нужны развитые финансовые институты — специализированные биржи и банки, инвестиционные фонды и страховые компании, без которых движение капиталов в отрасли невозможно.
Содействие развитию независимых институтов в сфере консультаций, исследований и проектирования (инжиниринга). Авторы данной статьи в отечественной экспертной среде, увы, продолжают оставаться «одними из самых молодых». Число отечественных консультационных компаний не растет, а число исследовательских и проектных институтов сокращается. Печально, что и качество работ в этой сфере тоже не меняется к лучшему так, как требует жизнь. Поэтому срочно необходима выработка мер по привлечению к работе в этой сфере большего числа специалистов всех возрастов, поддержке компаний в этой сфере на начальном периоде их становления, а также мер, интенсифицирующих международное сотрудничество и кооперацию в этой сфере.
Содействие развитию высокотехнологичных производств на всех стадиях развития проектов в недропользовании. Отчасти эта проблема создана названными проблемами в сфере интеллектуального труда и рисковых инвестиций, но отчасти имеет самостоятельное значение: отсутствие однозначных прямых стимулов к нахождению и внедрению в регулярную практику новых технологий и оборудования в возрастающих масштабах существенно ограничивает прогресс в отрасли и ее конкурентоспособность и нуждается в системном решении.
Системное содействие развитию малого бизнеса и конкуренции в сфере недропользования. Когда-то — и не так уж давно — артель «Полюс» была небольшим предприятием, «Геометалл» вел за свой счет геологоразведку на Кубаке, едва сводя концы с концами, а Покровский рудник добыл первые 100 кг золота на своем опытном полигоне кучного выщелачивания. И если бы этих «малых» предприятий не было — не работали бы сейчас в России три крупнейших золотодобывающих предприятия. Мы не можем знать, какое из малых предприятий, борющихся сейчас за свою жизнь с окружающими обстоятельствами, через какое-то время станет опорой и надеждой золотодобывающей промышленности нашей страны — поэтому принять меры к тому, чтоб каждому из них жилось хоть немного легче, стратегически важная задача. В помощи нуждаются не только малые предприятия и, разумеется, поддерживать нужно не только их — иначе и крупные снова станут «малыми», как у нас бывает. Однако система поддержки новых и малых предприятий во всех нишах недропользования — в геологоразведке, в добыче, в сервисе, в инжиниринге и т.п. — критически важна, особенно сейчас: эти предприятия более естественным образом смогут адаптироваться к новым условиям, а открытая и справедливая конкуренция среди них, как любой естественный отбор, будет способствовать развитию обсуждаемой отрасли.
Сегодня мировая золотодобывающая промышленность находится в нижней фазе инвестиционного цикла. Сложно всей глобальной отрасли, российским компаниям особенно сложно. Тем не менее, даже беглый взгляд на предыдущие двадцать лет развития российской золотодобывающей отрасли позволяет лучше понять ее среднесрочные инвестиционные перспективы и с надеждой смотреть в будущее.
Опубликовано в журнале «Золото и технологии», № 3 (25)/сентябрь 2014 г.
