В золотодобыче кадры будут решать всё. Причины дефицита кадров на золотодобыче в районах Крайнего Севера и Дальневосточном регионе

П.Д. Луняшин — советник председателя Союза старателей России, ветеран Крайнего Севера.




Дальневосточный федеральный округ занимает более 40 % территории России. При этом здесь (в границах 1991 г.) проживает менее шести миллионов человек. Также стоит отметить, что ДФО является сырьевой базой страны, где добывается большая часть полезных ископаемых. Поэтому неудивительно, что многие дальневосточники работают либо в добывающих компаниях, либо на предприятиях, без которых добычная деятельность невозможна. Однако с учётом малочисленности населения кадровая проблема становится в ДФО ключевой, особенно она усугубилась за последние годы. Здесь максимально сложно отыскать грамотных специалистов рабочих специальностей. Про кадры с высшим образованием, применимым в горнодобывающей отрасли, говорить не приходится — их практически нет. Картина везде одинаковая: предприятия испытывают острый недостаток в геологах, буровых мастерах, маркшейдерах, механиках, бульдозеристах, экскаваторщиках, слесарях, водителях… Кадровая проблема в горной отрасли становится всё острее, и если её как-то удавалось решать за счёт иностранных специалистов, то с закрытием границ с Украиной предприятия понесли серьёзные кадровые потери квалифицированных специалистов, заменить которых оказалось некем.

В борьбе за кадры артели проигрывают золоторудным предприятиям

Наиболее острую потребность в кадрах сегодня ощущают предприятия, задействованные в россыпной золотодобыче, особенно артели, работающие в районах Крайнего Севера. Конкуренцию золотодобывающим артелям как работодателю составляют предприятия, отрабатывающие месторождения рудного золота. У них работа вахтовая, например два-три месяца труда и месяц отдыха c оплатой стоимости проезда к месту производства работ. У артелей ввиду специфики россыпной золотодобычи сезон длится по 6–8 месяцев без перерывов на отдых. К концу этого срока трудящиеся так устают, что готовы двигаться домой чуть ли не пешком. Что бы ни говорили о романтике в профессии старателя, на деле это тяжёлый труд. Из-за отсутствия льгот для работников, привлекаемых к сезонным работам, с каждым годом всё сложнее набирать персонал, предприятия вынуждены вызывать иностранных рабочих и инженеров, большинство из которых не обладают необходимой квалификацией. К тому же, в стаж работы включается только календарное время, которые люди отрабатывают в промсезон, хотя за это время они вырабатывают полную годовую норму времени. На работах, связанных с добычей золота на россыпях, за один промывочный сезон (6–8 месяцев в режиме 11-часового рабочего дня) трудящиеся вырабатывают положенную норму часов для обычного графика работы в течение одного календарного года (1900–1970 часов), при этом исчисление страхового стажа за полный год не учитывается. Общая наработка часов на одного трудящегося достигает 2000–2400 часов. Постановлением Правительства РФ от 04.07.2002 г. № 498 «Об утверждении перечня сезонных отраслей промышленности, работа в организациях которых в течение полного сезона при исчислении страхового стажа учитывается с таким расчетом, чтобы его продолжительность в соответствующем календарном году составила полный год» не были учтены интересы работников, занятых на сезонных горных работах. Справедливости ради необходимо отметить, что работы по добыче драгоценных металлов и драгоценных камней не были включены и в ранее действовавший Перечень, утвержденный постановлением Совмина РСФСР от 4 июля 1991 г. № 381. Но нельзя забывать, что число сезонников при Советской власти было невелико: большинство трудящихся горных предприятий Крайнего Севера и Дальне восточного региона жили осёдло в местах ведения работ и так остро вопрос со стажем не стоял — люди работали круглогодично, а сегодня, когда многие сотни горняцких посёлков покинуты и уничтожены, осваивать месторождения приходится в основном вахтовым методом и с помощью сезонных работ.

Очевидно, что для повышения привлекательности работы старателей необходимо дополнить Постановление Правительства РФ от 04 июля 2002 г. № 498 п. 10 «Промышленность по добыче и обработке драгоценных металлов и драгоценных камней (работы, связанные с добычей драгоценных металлов и драгоценных камней из россыпных месторождений, добычей драгоценных металлов из рудных месторождений малой мощности).

Российские геологи как вымирающий класс

Отдельно стоит остановиться на состоянии подготовки и удержания профессиональных геологических кадров. В СССР геология во многом определяла успехи страны в развитии народного хозяйства. В 1978 г. в Министерстве геологии СССР действовало 67 производственных геологических объединений, 5 производственных объединений и 2 научно-производственных объединения. Основной производственной единицей являлись геологоразведочные экспедиции, количество которых в разные годы в среднем составляло около 650. Следует отметить, что в министерстве было создано уникальное Всесоюзное промышленное объединение по производству геологоразведочной техники. Количество работников геологических организаций на территории РСФСР достигало 800 тыс. человек. Сегодня общее число работников Роснедр и Росгеологии с предприятиями не превышает 26 тыс. человек. По оценкам ЦНИГРИ, всего в отрасли сегодня работают порядка 62 тыс. специалистов — это не только геологи, но и все, кто связан с геологической сферой. Из них сотрудников, выполняющих именно геологические работы, порядка 25 %. В геологии не произошло необходимой для развития отрасли смены поколений. Ведущий в геологоразведочной отрасли институт — ЦНИГРИ фиксирует тревожную тенденцию — увеличение доли пенсионеров: средний возраст геологов растёт (на возраст более 65 лет приходится свыше 45 %), а доля сотрудников в самом продуктивном возрасте 40–55 лет сокращается. Пока «проедали» и разворовывали советское сырьевое наследство, почти исчезли поколения специалистов, его создававших, была разрушена стройная система научных, поисковых и геологоразведочных работ, развалена государственная система территориальных производственных управлений — основа прежней мощной советской геологии.

Подготовка квалифицированных геологов сложнее подготовки горных инженеров: здесь без многолетней практики не обойтись, даже если ты очень способный, трудолюбивый и прочёл гору книг по своей профессии. Прежде в геологию влекла романтика, которая подкреплялась приличной зарплатой и целым рядом надбавок. Нынче выпускники школ без особого энтузиазма идут на геологические специальности. В последние 5–7 лет российские вузы ежегодно выпускают порядка полутора-двух тысяч молодых специалистов. При этом из набранных на геологические специальности студентов 50–60 % доходят до диплома, а из них в отрасли остаются только 30 %. То есть государство вкладывается в этот процесс, вузы готовят несколько тысяч молодых специалистов в год, но реально в геологии из них впоследствии остаются работать немногие. Специалисты фиксируют практически полное вымирание некоторых профессий, например палеонтологов, стратиграфов. Россия теряет эту школу, она уходит вместе с уважаемыми учёными, которые сейчас уже в преклонном возрасте. А смены-то нет. И если мы потеряем фундаментальную геологию, то все остальные направления в кратко- и среднесрочной перспективе будут деградировать. Высокие цены на золото и заявительный принцип получения лицензий привели к активизации геологоразведочных и добычных работ на россыпях в старых горно-промысловых районах, и обеспечение минерально-сырьевой отрасли геологическими кадрами встал особенно остро. В золотодобывающую отрасль пришли мелкие, в том числе непрофильные компании, для которых возникла необходимость с нуля создавать горно-геологическую службу. Во многих из них из-за дефицита кадров на должностях участковых геологов сегодня работают студенты старших курсов.

Ситуация с кадрами в мировой горно-геологической отрасли складывается неблагоприятно

Усиливающийся дефицит кадров в отрасли обусловлен многими факторами. Не в последнюю очередь это связано с ростом спроса и производства полезных ископаемых.

Значимой причиной стало старение рабочей силы, при этом молодежь в добычу идти не торопится. Так, число выпускников горных специальностей в США в 2020 г. снизилось относительно 2016 г. на 39 %, в Австралии с 2014 по 2018 г. — на 63 %. Опрос, проведенный в Канаде среди респондентов в возрасте от 15 до 30 лет, показал, что 70 % опрошенных не готовы работать в горнодобывающей промышленности — по этому показателю отрасль оказалась наименее привлекательной несмотря на то, что зарплаты на добыче почти вдвое выше, чем в среднем по стране. При этом в мировой горной отрасли занято не так уж и много специалистов: в США показатель занятости в отрасли в 2023 г. составил около 788 тыс. человек (0,6 % общей занятости), в Австралии — 290 тыс. (2,1 % общей занятости), в Китае (2019 г.) — 3,7 млн человек (2,1 % общей занятости). В России в добыче полезных ископаемых в 2022 г. было занято 1,63 млн человек, или 2,3 % общей численности занятых. В соответствии с расчетами Совета по кадрам горнодобывающей промышленности (MiHR) к 2030 г. потребность горно-металлургической отрасли Канады в новых кадрах составит 80–120 тыс. человек, то есть 12–18 % текущей занятости в секторе. В США спрос на кадры вырос за последние пять лет на 4,7 %, в то время как занятость за десятилетие упала на 20,4 %. Австралийской горно-металлургической промышленности к 2026 г. будет не хватать 24,4 тыс. человек, чилийской к 2030 г. — 25 тыс. В России, к сожалению, прогнозами в потребности новых кадров государственные структуры не занимаются.

Зарплата далеко не всегда определяет обеспеченность кадрами

Исследования последних лет по состоянию рынка труда горно-геологической отрасли показали, что оплата труда не всегда является определяющим фактором. В России самыми важными факторами при выборе работы, по мнению соискателей, являются уровень оплаты труда (56 %), адекватность начальства (37 %), стабильность компании (35 %), перспективы карьерного роста (29 %), комфортная психологическая среда (28 %). То есть в нашей стране заработная плата является во многом определяющим, но не единственным значимым аспектом. Аналогичная обстановка складывается и в зарубежных компаниях. Согласно данным международной консалтинговой компании McKinsey&Com pany, среди основных причин остаться на текущей работе 42 % респондентов из горно-металлургической промышленности назвали гибкое рабочее место, 38 % — значимость работы, 35 % — коллектив и только 32 % — заработную плату. Главными причинами для увольнения стали недостаточные карьерное развитие (43 %), заработная плата (35 %), гибкость рабочего места (32 %), значимость работы (31 %). Результаты проведенного в 2019 г. австралийским кадровым агентством Mining People International исследования показывают, что приоритетом почти у 40 % соискателей стал баланс между работой и отдыхом, и только потом следуют карьерный рост (37,7 %) и оплата труда (19,7 %).

Директор российского кадрового агентства NGcon О. Зеленова в 2023 г. представила исследование по состоянию рынка труда горнодобывающей отрасли, которое агентство провело совместно с Уральским государственным горным университетом при информационной поддержке Корпорации развития Дальнего Востока и Арктики. Специалисты анализировали заработные платы по регионам в разрезе должностей и специальностей на примере более 40 горнодобывающих компаний. Аналитики не только брали статистику у работодателей, но и обращались к СМИ, а также опрашивали самих горняков. Самый высокий среднемесячный доход пришёлся на предприятия Москвы и Московской области, где в основном сосредоточены управляющие компании добывающего сектора. По данным NGcon, зарплата по категориям персонала там распределилась следующим образом: рабочий — 184 108 руб., специалист — 287 650 руб., руководитель — 587 142 руб. При выборе вахтового места работы специалисты опираются не только на зарплату, но и на условия пребывания на вахте. Они узнают про условия проживания, качество питания в столовых, медицинское сопровождение, наличие спортзала и условий для занятий спортом, адекватность управляющего персонала, соответствие уровня зарплаты выполняемой работе. К примеру, на некоторых удалённых месторождениях, где активно разрабатываются месторождения и не хватает кадров, зарплата водителей большегрузных автосамосвалов достигает 400 тыс. руб. за месяц вахты. Инженеры, глядя на это, говорят: «А тому ли мы учились?» Это для понимания того, что творится на рынке труда.

В этой связи отдельное внимание стали уделять вопросу удержания в компании ценных сотрудников. Нестабильность психического здоровья, сложный баланс между офисной и удаленной работой и глобальный кадровый кризис делают проблему сохранения персонала еще более острой. Руководители компаний всегда с трудом балансируют между попытками сэкономить бюджет и удержать в компании носителей ключевых знаний. Всегда существует риск, что талантливых специалистов привлечет предложение конкурентов. В сегодняшнем нестабильном экономическом климате необходимо уделять еще больше внимания подбору лучших специалистов на самые важные должности. Исследование McKinsey показывает, что во многих организациях от 20 до 30 % критических должностей занимают не самые подходящие люди, и что топовые специалисты на 800 % более продуктивны среднестатических в той же роли.

Почему кадровые проблемы не обошли благополучную отрасль с высокими стандартами организации и оплаты труда?

Имеется целый ряд причин сложившегося положения. Основной из них можно назвать массовый отток населения из районов Крайнего Севера и всего Дальневосточного федерального округа. Так, численность населения Магаданской области с 1991 по 2024 г. сократилась в 2,9 раза — с 384,3 до 133,3 тыс. человек (из которых около 100 тыс. человек проживают в Магадане). Численность населения ДФО в границах 1991 г. снизилась на 2,16 млн человек (почти на 27 %).

В Советском Союзе постоянная численность населения Дальнего Востока поддерживалась государственной заинтересованностью в ускоренном развитии производительных сил региона, усилении военного присутствия. Там активно создавались высокооплачиваемые рабочие места, что поддерживало приток специалистов из европейской части Советского Союза. После распада СССР государственные приоритеты изменились, что негативно сказалось на демографической ситуации. Горе-реформаторы, переводя экономику на рыночные рельсы, не считали целесообразным закреплять население в оторванных от экономических центров районах. Главным идеологом такой политики стал премьер-министр Е. Гайдар, вдохновляемый многочисленными американскими советниками. Приехав в 1992 г. в Магадан, он заявил, что Север России не нужен, так как он не рентабелен: «Мы считаем, что Север ныне перенаселён. Наша стратегическая линия — постепенное сокращение его населения за счёт миграции». Стали модными идеи вести хозяйственную деятельность, связанную с разработкой месторождений полезных ископаемых, вахтовым методом. Так можно было оптимизировать государственные расходы на поддержание и развитие социальной сферы и коммунальной инфраструктуры территории. Неудивительно, что достаточно быстро Дальний Восток утратил привлекательность не только для трудовых мигрантов, но и для коренных жителей. Начался массовый отток постоянного населения. Уезжают, как правило, профессионалы: квалифицированные, социально ответственные люди, которые везде могут найти достойную работу, с высокой зарплатой, но при гораздо более низких ценах на продукты, товары и услуги. «Северные» сотрудники востребованы везде. Они имеют весомый опыт работы в экстремальных природно-климатических и логистических условиях. Соответственно, уровень компетенций у таких специалистов выше, чем у их коллег в европейских регионах, — они могут решать производственные задачи любого уровня сложности.

Регионы	1991 г.	2018 г.	2024 г.
Магаданская область	384 325	144 091	133 319
Магадан	154 781	99 683	98 928
ДФО (в границах 1991 г.)	8 063 568	6 165 284	5 903 063
ДФО (в границах 2024 г.)	10 433 554	8 222 601	7 873 000*

Табл. 1. Численность населения дальневосточного региона в 1991–2024 гг.
*— за счёт включения в ДФО Бурятии (985 937) и Забайкалья (984 000). На 01.01.2024 г.

Второй причиной кадрового дефицита стала смена государственной идеологии: после распада СССР она перестала быть нацеленной на прославление человека труда и создание положительного имиджа рабочей профессии. Если в советские времена чествовали рекордсменов по сбору урожая или ударников шахтерского труда, то сейчас прославляют наиболее эффективные способы быстрого обогащения и низменные стороны человеческого бытия. Телевидение, интернет, средства массовой информации забиты различными грязными ток-шоу, активно прославляется богемная жизнь, изо всех щелей повылезли шарлатаны и так называемые «потомственные» гадалки, активно рекламируются финансовые успехи блогеров. Какие могут быть моральные ценности у человека, который вырос на подобной рекламе?

Провал в системе подготовки кадров, допущенный в 1990-е годы, усугубил кадровые проблемы в горно-геологической отрасли. Людям не хотелось идти в производственный се ктор — это было непрестижно, неприбыльно и бесперспективно. За последние тридцать лет было воспитано целое поколение, которое практически не готово к самостоятельной жизни, не готово работать. А ведь уважение к труду нужно прививать человеку с самого детства. На этом фоне молодёжь не хочет связывать себя тяжёлым горняцким трудом и бытовыми сложностями геологической отрасли. Советская система подготовки кадров полностью разрушена. По данным ВЦИОМ за 2020 г. представители инженерных специальностей заняли первое место среди исчезающих профессий. Разрушена практически до основания система профтехобразования. Крупные предприятия стараются решить возникшие проблемы за счёт создания собственных центров по подготовке специалистов, но без изменения государственного подхода России придётся массово завозить рабочих и инженеров из-за рубежа, как это было на заре советской власти.

Дальний Восток потерял свою экономическую и финансовую привлекательность. Начало институту оплаты труда в удалённых регионах страны было положено ещё в советский период, и до конца 1990-х гг. регулирование заработной платы осуществлялось в СССР централизованно. За 70 лет советского государства институт заработной платы в северных регионах претерпевал изменения. Но в целом для рабочих и служащих, работающих в районах Крайнего Севера и в приравненных к ним местностях, предоставлялись льготы в области труда, которые имели тенденцию к росту, что способствовало росту уровня заработной платы и обеспечило большую социальную защищённость, компенсационные выплаты и т. д. В результате северные регионы стали привлекательными, население из других районов страны стало приезжать на Север за «длинным рублём», это увеличило численность трудовых ресурсов на Севере. При этом цены на продукты питания и услуги населению практически не отличались от цен в центральных районах страны. В современной России оплата труда в центральных регионах страны порой превосходит северные зарплаты, несмотря на сохранение системы выплат районных коэффициентов и процентных надбавок за «северный» стаж. При этом местный малый и средний бизнес в Арктический зоне становится неконкурентоспособным из-за районных и северных коэффициентов, возмещения расходов за проезд на место отдыха, а также удлиненный отпуск. Это приводит к значительному удорожанию продукции и услуг. При этом у предпринимателей нет преференций от государства. Дело в том, что если человек работает в бизнесе, то там работодатель в любом случае будет ориентироваться на общую «стоимость» такого специалиста на рынке труда и сразу предлагать ему приемлемую зарплату. Допустим, зарплата такого специалиста на рынке труда составляет 100 тыс. руб. в месяц. И эти деньги сразу получит и сотрудник, недавно приехавший на Север и которому надбавка ещё не положена, и тот, кто, к примеру, на Севере родился и имеет на неё право изначально. Любой работодатель и его бухгалтерия научились «обратным ходом» высчитывать размер «чистого» оклада, который надо предложить человеку, чтобы с надбавками он получил те же деньги.

В массовом сознании людей изменились требования к организации не только труда, но и быта. Сегодня трудящиеся уже не желают жить в малоприспособленных для жилья избушках, построенных из подручных материалов (называемых «балками») без водоснабжения, отопления и канализации, питаться абы как и не иметь хороших условий для межсменного отдыха. Важное значение стал иметь фактор недоступности качественных медицинских услуг. Оторванность от семьи и привычной биосферы всё более влияют на выбор места работы.

Суровый климат не добавляет популярности северным территориям. Работа здесь может быть физически и эмоционально тяжёлой, требуя адаптации к экстремальным условиям. Комплекс природных факторов Крайнего Севера оказывает выраженное негативное действие на физическое и психическое состояние человека, на организм которого неблагоприятно влияют низкие температуры в сочетании с сильными ветрами, короткое холодное лето, высокая влажность, недостаток солнечной радиации, магнитные возмущения, резкие перепады атмосферного давления, особенности питания, длительное нахождение в замкнутых помещениях и т.д. Кроме того, работа в условиях Крайнего Севера часто сопровождается профессиональной высокоинтенсивной нагрузкой, существенно превышающей нормативную для обычных условий труда.

Рост объёмов горного производства требует всё больше специалистов, причём высокой квалификации в связи с постоянным усложнением и совершенствованием техники и технологии.

Старение рабочей силы постоянно сокращает число квалифицированных специалистов, адаптированных к работе в сложных условиях. В дальнейшем ситуация получит негативное развитие из-за демографического провала, который произошел в конце 1990-х гг.: по оценке аналитиков РУСАЛа, к 2030 г. в четырех регионах — Красноярском крае, Хакасии, Иркутской и Свердловской областях — численность людей в возрасте от 25 до 44 лет снизится на 20 %. Не лучше ситуация и в других регионах. Сейчас особенно остро ощущается дефицит молодых специалистов в возрасте 25–35 лет.

Резко возросшая конкуренция предприятий за специалистов, особенно «узкого» профиля, привела к тому, что поиск инженеров с практикой работы в горно-геологической отрасли становится всё более сложным и требует возрастающих затрат времени и финансов. Работодатели цепко держатся за таких специалистов, прекрасно понимая, что за ними ведётся настоящая охота и что найти замену ушедшему во много раз сложнее. Фокус многих компаний в подборе сотрудников сместился в сторону мероприятий, направленных на адаптацию, обучение и удержание.

Низкая престижность горного и геологического образования. Престижность профессий геолога и горняка в молодёжной среде весьма низкая. Так, на портале «Моё образование» в рейтинге, выстроенном с точки зрения абитуриентов, специальность «Прикладная геология, горное дело, нефтегазовое дело и геодезия» занимает 171-е место. Средний результат ЕГЭ для поступления в ВУЗы на эти направления составляет 53–58 баллов, что по старой системе оценок ниже тройки…

При этом российскими чиновниками от образования завладел зуд модернизации: они принялись укрупнять и объединять совершенно разные по профилю институты. Первым «под раздачу» попал ведущий в горной отрасли Московский горный институт, который присоединили к институту стали и сплавов (МИСиС), что уменьшило перечень выпускаемых специалистов узкого горного профиля. Также было принято решение (которое с помощью общественности удалось отменить) о присоединении Московского геологоразведочного университета к университету нефти и газа имени И.М. Губкина в качестве структурного подразделения. Объединение столь разноплановых по задачам и системам подготовки ВУЗов не могло не сказаться отрицательно на подготовке инженерных кадров. О том, каким должно стать качество образования в результате предпринимаемых реформ, часто сменяемые министры образования говорили с обезоруживающей прямотой: «Пороком советской системы образования было стремление создать человека-творца, тогда как задача образования России — создать квалифицированного потребителя, способного пользоваться результатами труда других», — утверждал А. Фурсенко. «Перед нами стоит задача изменения содержания технического образования. Готовить надо не разработчиков технологий, а специалистов, которые могут адаптировать заимствованные технологии», — продолжал эту линию Д. Ливанов. «В настоящее время стране инженеров надо не так уж и много», — заявил он, едва заступив на пост министра. А теперь после трех десятилетий низкой востребованности инженерного труда в России обнаружился критический дефицит технических специалистов с высшим образованием. Поэтому правительство РФ инициировало федеральный проект «Передовые инженерные школы», которым поручено руководить Министерству образования и науки России (Минобрнауки). Чиновников не смущает тот факт, что настоящие инженерные школы создаются не бюрократическими распоряжениями, а годами плотной совместной работы вузов и предприятий. Но именно бюрократические списки инженерных школ помогают чиновникам распределять между вузами дополнительное бюджетное финансирование.

Укрупнение технических специальностей привело к потере в подготовке многих узких специалистов. Минобрнауки издало приказ от 01.02.2022 г. № 89 и проект образовательного стандарта, которым укрупняются группы специальностей. При этом из перечня специальностей исчезли важные фундаментальные направления. Ректор Московского государственного университета В. Садовничий назвал «неудовлетворительным» новый перечень специальностей высшего образования. По его словам, из-за укрупнения специальностей из перечня исчезли важные фундаментальные направления. Уже с 2024 г. абитуриенты будут поступать не на конкретное направление подготовки или специальность, а на укрупненную группу специальностей и направлений подготовки с последующим выбором конкретного направления подготовки/специальности после освоения обязательной части. Предложенное укрупнение специальностей фактически ликвидирует такие специальности, как маркшейдер, геодезист. В отношении горного дела студенты будут подготавливаться только в рамках специализации на старших курсах, проходя на первых курсах обучение, одинаковое со всеми включенными в образовательный стандарт пятью группами специальностей по целому ряду самостоятельных ветвей законодательства, ряду обособленных комплексов технических и технологических средств, что приведет к деградации технического образования. Таким образом, все ранее существовавшие специальности превратились в специализации, не отражающиеся в обязательном порядке в дипломе. В горном деле уцелело только укрупненное название специальности — горный инженер.

В мировой практике подготовки специалистов развивается противоположная тенденция углубления специализации, нацеленной на овладение конкретными технологиями производства работ в связи с появлением новых технических средств и технологических решений. Приказ Минобрнауки от 01.02.2022 г. № 89 и проект образовательного стандарта противоречат действующим постановлениям Правительства Российской Федерации, потребностям горной промышленности в получении специалистов, владеющих самыми передовыми для горного дела знаниями, что создает угрозу экономической безопасности России за счет снижения эффективности деятельности минерально-сырьевого комплекса, конкурентоспособности его продукции на мировом рынке. Данная инициатива Минобрнауки напрямую противоречит решениям политического руководства страны по повышению эффективности российской промышленности на основе передовых достижений технического прогресса. К тому же, при отсутствии набора на конкретную специализацию в течение двух–трех лет, выпускающая кафедра ВУЗа может потерять преподавателей и соответствующие компетенции.

Укрупнение специальностей Россия уже проходила весьма «успешно» на врачах. Разговоры о том, что нам не нужно столько врачебных специальностей, давайте лучше побольше выпускать врачей общей практики, на деле закончились катастрофой. Зайдите в любую поликлинику — многодневные очереди именно к узким специалистам, которых сейчас позарез не хватает.

Наметившаяся в последние годы тенденция ухода выпускников школ от технических, сложных профессий в сторону других специальностей оказалась весьма острой. Абитуриенты идут в международную экономику, связи с общественностью, стремятся стать юристами и управленцами, наблюдается явный переток на направления, связанные с информатикой и цифровизацией. Как отметил академик РАН Р. Нигматулин, «важно то, что сейчас во главе угла в образовании и науке в стране должны быть люди с инженерными специальностями, а у нас их нет — только менеджеры». Эксперты пришли к выводу, что попытка избежать дефицита инженерных кадров в регионах страны выделением большего числа бюджетных мест в профильных вузах себя пока не оправдывает. Избыток вакантных мест приводит к тому, что их занимают в итоге после всех допнаборов абитуриенты с минимальными баллами и соответствующими знаниями. Инженерами выпускники школ по-прежнему становиться не торопятся и делают ставку на профессию, которую считают перспективной, понимая, что она высоко котируется в обществе. Выпускники с дипломами геологов и горняков, количество которых неуклонно снижается, всё чаще уходят в сферу продаж, сервиса и набравших большую популярность информационных технологий. Низкая престижность инженерного труда приводит к тому, что в течение первого года работы отсеивается до 40 % молодых специалистов.

Низкое качество подготовки абитуриентов — это тоже одна из составляющих кадрового кризиса. Стартовые знания абитуриентов оставляют желать лучшего. Однажды я зашёл к знакомой — репетитору выпускников по математике. У неё на столе лежали вырезанные из бумаги круги, квадраты, цилиндры, трапеции и прочие геометрические фигуры. «Да, сказала она мне на мой недоумённый взгляд, некоторые будущие абитуриенты не знают даже названий некоторых фигур!». Главная беда в том, что форма экзаменов в виде тестов не способствует развитию аналитического мышления у будущих студентов. ЕГЭ стал серьёзным препятствием в решении задач горного и геологического образования: система получения проходных баллов по результатам ЕГЭ «обескровливает» регионы: лучшие и даже средние выпускники, имея гарантию поступления в столичные ВУЗы, без колебаний покидают родные города и посёлки. Назад они, как правило, возвращаются редко.

Разрушение системы среднего профессионального образования остро сказалось на подготовке рабочих кадров. В советское время в средних профтехучилищах освоение профессии шло параллельно получению полного среднего образования, все было настолько отлажено, что их выпускникам не нужны были никакие дополнительные курсы. Они шли на производство и сразу включались в трудовой процесс. Основа была в том, что эти училища прикреплялись к базовым предприятиям, которые были заинтересованы в получении квалифицированных молодых кадров, и поэтому передавали училищам современное оборудование и направляли пожилых мастеров в качестве наставников. В результате система получения профессии была мощной и органичной, регулярно пополнявшей народное хозяйство нужными специалистами. Вдобавок к разрушению этой системы Минобрнауки предлагает сократить сроки обучения и исключить из Перечня профессий среднего профессионального образования более 150 квалификаций и около 100 профессий из укрупненных групп. Начальник отдела кадров и трудовых отношений ООО «Газпром добыча Надым» А. Переладов отметил, что «Многие из перечисленных профессий требуют продолжительного обучения ввиду необходимости изучения специальных теоретических предметов, а также прохождения длительной практики для овладения спецификой профессии. Таким образом, в случае сокращения продолжительности обучения качество подготовки работником будет неадекватно по отношению к тем задачам, которые они должны будут выполнять. Кроме того, есть риск, что многие профессии для людей со средним общим образованием и средним специальным образованием просто не будут востребованы по причине низкой имиджевой привлекательности и, как следствие, через некоторое время возникнет дефицит подготовленного персонала по рабочей профессии. Это приведет к дисбалансу в производственных цепочках». Очевидно, что сегодняшние «упражнения» с сокращением числа специальностей и сроков обучения означают, что систему профтехобразования в России банально душат. О том, чтобы обеспечить универсальное перераспределение трудовых ресурсов в целях удовлетворения потребностей производства и учебного процесса, нет и речи. То, что собираются творить чиновники, иначе как угрозой национальной безопасности трудно назвать. Мы сейчас и так как индустриальная держава упали, как говорится, «ниже плинтуса», а это ещё один шаг к тому, чтобы мы даже подняться не смогли. В реальный сектор экономики деньги рано или поздно пойдут, но там просто некому будет работать руками. В рабочих специальностях везде нужна своя ухватка. Не выйдет из строителя сразу и стропальщика, и сварщика, и кого угодно сразу, это вредоносная идея.

Крупные компании, не надеясь на государство, сами стали заниматься организацией профессиональной подготовкой кадров. Так, ПАО «Полюс», крупнейший производитель золота в России, кардинально перестраивает систему своих учебно-курсовых комбинатов. Если раньше подготовку массовых профессий вели профессиональные преподаватели, то теперь компания переориентировалась на мастеров производственного обучения — для этой цели набирается персонал с большим опытом работы. Рабочим «Полюса» нравится осваивать новый функционал, наращивать компетенции и, соответственно, становиться более ценными и востребованными на рынке труда.

С началом СВО увеличился отток мужчин трудоспособного возраста в армию: с производства в массовом порядке начали мобилизовывать специалистов-механизаторов. При этом Россию, спасаясь от мобилизации, покинули сотни тысяч молодых людей призывного возраста. К тому же появление большого объёма госзаказов с хорошим финансовым обеспечением, под которые набирают специалистов, усилил отток трудящихся из связанных с горным делом отраслей.

Основная ставка при освоении новых районов и месторождений в нашем государстве делается сегодня на вахтовый метод работы. Очевидно, что высшие государственные чиновники так и не поняли, что вахтовым методом Дальний Восток не освоить. Да, сегодня большинство крупных проектов на новых месторождениях осваиваются вахтовым методом, но привлекать трудящихся на вахту становится всё труднее.

По иному решались кадровые проблемы по освоению удалённых регионов в Советском государстве. В начале ХХ века северо-восток СССР представлял собой практически безлюдные пространства, изолированные от остальной территории страны, с тотальным бездорожьем и максимально не подходящим для жизни и тяжёлой работы климатом. Это был настоящий таинственный остров на материке, добраться до которого было крайне трудно, и вот именно здесь, среди поросших редкими кустами растительности сопок, окруженных болотами, в убивающие 50–60-градусные морозы требовалось срочно наладить добычу десятков тонн золота и других металлов ежегодно. Идея освоения труднодоступных северных территорий методом колонизации озвучивалась в правительстве ещё с середины 1920-х гг. Заместитель председателя ВСНХ СССР Г. Пятаков 10 ноября 1925 г. по этому вопросу направил специальную записку Ф. Дзержинскому. Он писал тогда: «…Я пришел к заключению о необходимости организации в некоторых местах принудительных поселений создания мало-мальски элементарных культурных условий работы. Вероятно, с точки зрения разгрузки мест заключения, эти вопросы точно так же имеют некоторый интерес. Я просил бы поручить ГПУ заняться этими вопросами…». Конечно, северо-восток осваивали не только заключенные, но и другие представители вольнонаемного населения, включая многочисленную молодежь и комсомольцев. Всего было более 15-ти призывов ЦК ВЛКСМ к молодежи страны поехать работать на Крайний Север.

В июле 1929 г. было принято Постановление «Об использовании труда уголовно-заключенных», закрепившее использование лагерников в качестве низкооплачиваемой рабочей силы для освоения отдалённых и малонаселенных районов страны. 13 ноября 1931 г., Постановлением № 516 Совета Труда и Обороны был организован государственный трест «Дальстрой», основной контингент которого составили заключённые. На Дальстрой была возложена не только разработка недр с добычей и обработкой всех полезных ископаемых края, но и колонизация района разработок и организация всевозможных предприятий и работ в интересах успешного выполнения своей основной задачи. Результаты деятельности Дальстроя оказались впечатляющими: за период с момента организации (с 1931 по 1953 г.) трестом были построены десятки рабочих посёлков, введено в строй более 450 предприятий, 23 электростанции, 1600 км высоковольтных линий электропередач, 84 нефтебазы, 9 аэродромов, 6 морских пунктов, 3 узкоколейные железные дороги, 3100 км автомобильных дорог, множество мостов, организовано десятки совхозов и колхозов, несколько рыбпромхозов и свыше трехсот подсобных хозяйств. Дальстрой дал в общей сложности 1148 т золота, 62 тыс. т олова, 3 тыс. т вольфрама, 398 т кобальта, 120 т урана, добыл для собственных нужд 10 млн т угля. Были проведены геологоразведочные работы на громадной территории, результатами которых пользуются до сих пор.

Основная идея такой колонизации заключалась в том, что со временем основную массу заключённых планировалось освободить и сделать постоянным населением освоенных территорий. В 1937 г. директором Дальстроя Э. Берзиным и его сотрудниками был составлен «Генеральный план развития народного хозяйства Колымской области на 1938–1947 гг.», в котором делалась ставка на постепенную замену рабочей силы заключённых вольнонаёмными с полным завершением этого процесса к 1947 г. К середине 1940-х гг. удельный вес вольнонаёмных сравнялся с удельным весом заключённых. Так, в 1944 г. из общего числа занятых в золотодобыче 167 786 человек число заключённых составляло 82 300, в год смерти И. Сталина из 320 200 общего числа тружеников заключённых было 94 300 чел., а в 1956 г. их осталось только 35 400 чел. при общей численности населения 240 тыс. чел. Архивные источники говорят о том, что утверждение А. Солженицына и других сторонников «истребительной роли Колымы» о том, что в лагерях содержались миллионы заключенных, не соответствует действительности. Из завезённых на Колыму 740 434 заключённых к мирной жизни вернулись 600 434 человек Многие из них составили основу населения Колымского края.

Опубликовано в журнале «Золото и технологии», № 2 (64)/июнь 2024 г.